МИХАИЛ ЮДОВСКИЙ

вернуться к списку авторов →

– Господи, угомонись. Мало ты вирусов на людей наслал?
– Предостаточно. Но этот – мой коронный.

* * *

Благодарю вас, ваша млечность,
сиятельный Чумацкий Шлях,
за удивительную вечность,
где на светящихся ослах,

одолевая все пороги
и путь, что был неодолим,
съезжаются земные боги
в небесный Иерусалим.

Прими сородичей, мой Боже,
под кров забытых палестин.
И кажется, что жизнь – не больше,
чем краткосрочный карантин.

14 апреля 2020

* * *

Понимая, что дело – табак,
отправляюсь за сигаретами, маской лицо задраяв,
и по дороге вглядываюсь в умные лица собак,
выгуливающих хозяев.

10 апреля 2020

* * *

Какое затянувшееся пике –
на смех не курам, а ворóнам:
костер сожгли на еретике,
виселицу повесили на приговоренном,

в сброшенном с моста утонула река,
мед откладывает в сотах пчел.
Но я не сошел с ума – пока
ум с меня не сошел.

Я живу в огнедышащей тишине,
как цветок, распустивший свою увялость.
И любовь признается вам во мне –
как никому не признавалась.

10.04.2020

* * *

Живу, как жил –
не вытягивая из себя жил,
иногда лишь сердце, подбрасывая его на ладони
и помещая обратно.
Мне писали: «Как тебе в закордоньи?
Приятно? Отвратно?»

Я отвечал: «Наша жизнь – и есть заграница.
Порою кажется, будто снится,
порою – словно дана на вырост.
Кстати, не спрашивайте про коронавирус –
это на пулловере вырез,
соринка, попавшая на ресницу.

А так – мы сегодня живы, завтра мертвы, послезавтра живы –
не для какой-то дешевой наживы,
а ради того, чтобы вдруг
ощутить: мы не так уж вшивы,
мы – иисусы, моисеи, магометы, шивы
с миллиардами рук.

Мы касаемся трепетно земли и неба,
рюмки водки, краюхи хлеба,
жестянки рижских шпрот.
Но – как отчаянно, как нелепо
ловит жизнь и смерть наш открытый рот.

5 апреля 2020

* * *

Жизнь – это щелчок
пальцами. А потом – молчок.
Придет серенький волчок
и укусит.
Поле, бабочка, сачок.
И поет, поет сверчок.
И не трусит.

Жизнь – это щелбан.
Гуди, чуди, барабан,
ударенный палочками.
Режь кожу и мясо, стилет –
даже через тысячу лет
мы останемся девочками и мальчиками

с удивленными глазами, с
восторгом глотающими замесь
жизни, смерти, бессмертия.
Но покаместь не рухнул занавес, покаместь
для нас не просверлили это отверстие –

будет весело, скорбно, отчаянно.
Всё не случайно – и всё нечаянно:
«Извините, я не хотел».
«Хотели.
Вы уже, кажется, нахороше».
Боже мой – сколько песни в душе
и в теле!

Видел на скамейке старика,
который кивал издалека
грачам на лужайке. Тень его
была так прозрачна, так легка,
но одновременно так глубока,
что, казалось, раздень его –

и под одеждой не окажется ничего,
но останется тень под скамейкой
и грачи на лужайке. И тень его будет кивать
этим птицам. Существо превращается в вещество.
Но – клянусь Ватиканом, Иерусалимом, Меккой –
не надо нас отпевать.

26 марта 2020

* * *

Пусть те, кому звезда горит во лбу,
зовут себя героями.
А мы лежим в одном гробу. В одном гробу –
со всеми троями,

со всеми троллями. В какую бездну нас
ведут с намереньем?
И что есть миг, помноженный на час
и на безвременье?

А я люблю тебя, страна, тебя, страна.
Да Бог со мною….
Всё времена? Всё времена.
И всё – земное.

Сожмутся, ссохнутся края,
от боли немы.
И это ты. И это я.
И это все мы.

24 марта 2020

* * *

Осип Эмильевич, не может быть речи,
чтобы я ушел, караул не сдав.
Но что же нам делать, когда на плечи
«накидывается век-волкодав»?

Это не просто коронавирус,
это – как в чернобыльские времена –
жизнь предлагают выпить на вынос
со словами: «Пошел ты на…»

Всё плетется, плетется, так что –
сидя в театре, подсев на измене,
мы не доживем до второго акта –
что бы ни творилось на сцене.

А тогда.. Ладно, что вспоминать –
как правительство, думая, «чтоб не тронул переполох их…»
Убирая на балконе, моя мать
получила радиационное воспаление легких.

Не было на свете таких времен,
чтобы, не повинуясь «факапу»,
одни не шли убирать на балкон,
другие не шли умирать по этапу.

Осип Эмильевич, в наш странный век,
когда ничто ни на что не похоже,
я ожидаю голоса: «Живи, человек».
И ответного голоса: «Живи, мой Боже».

20 марта 2020

* * *

Я так люблю простые проявления
не жизни – но всего лишь появления
того, что жизнью хочется назвать.
И эти дни – заразные, но праздные,
и наши опасенья – дикобразные,
и этих строк – уставшую тетрадь.

Мне хочется – в объятьях одиночества –
мне хочется, мне хочется, мне хочется,
чтоб даже одиночество мое,
вооружившись внутренним пророчеством,
соединилось с общим одиночеством,
из крошек заточившись в острие.

Мы разные, мы страшно несуразные,
скабрезные и даже безобразные –
как мародер, как озверевший вор.
Но – Боже мой – какие мы прекрасные,
какие же мы честные и ясные,
когда ведем негромкий разговор.

19 марта 2020

* * *

А вирус движется хитро,
грозя стране разгромом –
закрыто львовское метро
на пару с космодромом.

18 марта 2020

* * *

В плену глухих заслонов
испью судьбу до дна.
Бумаги – сто рулонов!
А жопа-то одна…

15 марта 2020

Об авторе:

вернуться к списку авторов →