ИГОРЬ КУРАС

вернуться к списку авторов →

* * *

Сердце сбивается с ритма – это, наверное, старость:
мысли теперь о простом: о том, сколько мне осталось.
Кошка лежит в ногах, изображая усталость,
а ведь она проспала весь день – да и ночью не просыпалась.
Я прочитал стихи про человека на льдине:
«Я, – пишет он, – Устал, находясь в карантине.
Мне бы со льдины сойти, – продолжает, – Среди белизны и сини
вдруг оказаться, – пишет, – На Санторини.»
Я понимаю его – да и сам бы хотел на лоне
синего моря сидеть, на горячем песке в Барселоне,
где каталонки, волосы взяв в ладони,
острые груди свои предъявляют – ведь это у них в законе.
Что тут поделаешь, если такие нравы:
можно на них не смотреть, а пойти заказать себе кавы;
тихо сидеть на веранде и думать о том, что правы
те кто хвалу равнодушно приемлют, бегут клеветы и славы.
Я-то совсем другой: я себе на го́ре
сотню – не меньше – разных ужасных глупцов оспорил,
зная, что этого делать нельзя: что об этом и в Торе
сказано! Или я путаю? Сорри.
Что-то сегодня меня пробивает на стансы:
мне надоело читать про модели прироста болезни, про смертность, про шансы;
или про то, как прекрасно справляются с вирусом Гансы
где-то на Рейне в Вестфалии (видимо, есть там нюансы).
Здесь не Германия. Здесь среди птичьего писка
к дому олени рогатые ходят, лисицы – так близко! —
зайчики, львы, пауки, куропатки – из списка
чеховской пьесы, в которой страдает актриска.
Всё-таки, в чём-то права невесёлая Грета…
Ладно, пойду почитаю немного поэта:
вроде бы он о другом, но посмотришь – ведь тоже про это —
всякая песня живая, покуда не спета.

* * *

Колыбельная Бриттена.
Тихо сегодня. Тихо.
Книга лежит раскрытая –
может быть, это выход
из бесконечного круга сплошной одинокой ночи?
В книге стихи,
они помогают не очень.
Я думаю про Исаака.
Слепой он лежит и старый:
для слепого везде темнота,
даже если он сын Авраама и Сарры;
и пока он лежит, приходит к нему Иаков
— Кто это?
— Я…
— Это может сказать всякий…

Что он знает в этот момент –
один,
слепой в темноте
с отяжелевшим веком,
когда даже собственный сын
подставил его.
Обманула жена Ревекка.

Эх, осторожный старик,
незрячий, ненужный, робкий —
благословенье твоё в этот миг
не стоит цены чечевичной похлёбки.
Помнишь, как твой отец –
собственными руками
хотел положить тебя, будто одну из овец,
на плоский жертвенный камень?..

Тихо сегодня. Тихо.
Время проходит будто песок сквозь сито.
Музыка. Колыбельная.
Снова – по кругу – Бриттен.
Книга стихов раскрыта,
она помогает не очень.
Только везде темнота –
бесконечное время ночи.

* * *

Деяния Апостолов. Седьмая
глава, в которой искренний Стефан
к жестоковыйным жителям взывая
свою расправу накликает сам.
Никто не любит грозного упрёка,
а он кричит: «Не знаю я пророка,
которого не гнали бы глупцы:
вы сами, ваши деды и отцы.
Зря Соломон построил Храм просторный», —
Святой Стефан упорствует, – «Ведь Храм
у Господа всегда нерукотворный —
Он этот Храм себе построил Сам!
К чему тогда старанья Соломона?
Зачем жилище Богу, если он
Везде живёт, повсюду воплощён? » —
короче, он цитирует закон,
известный всем в стенах Синедриона.
Стефан кричит. Гудит Синедрион,
и всё готово к казни пустозвона…

Деяния читаю по ночам
(первоисточник красочней Ренана —
в нём запахам есть место и речам,
и, между прочим, верным мелочам)
и жаль мне убиенного Стефана.
Ага́в, Аки́ла, А́мплий, Андрони́к —
и прочие апостолы по списку.
Приход их, вроде, слаб и невелик,
гонениям подвержен, страху, риску —
но прорастает вера через них,
как ветка вербы в камне обелиска.
Проходит ночь, но длится карантин,
который есть мгновение всего лишь
в большой картине маленьких картин,
среди которых жизнь свою неволишь.
И, видимо, жестоковыйны все,
и таковыми быть должны по плану,
известному во всей своей красе
Синедриону, городу, Стефану.

Весна 2020

Об авторе:

вернуться к списку авторов →